Дэвид Маккаллоу Братья Райт. Люди, которые научили мир летать. Дэвид Маккаллоу. «Братья Райт. Люди, которые научили мир летать Братья райт которые научили мир летать

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Дэвид Маккаллоу
Братья Райт. Люди, которые научили мир летать

Переводчик Михаил Витебский

Редактор Наталья Нарциссова

Научный консультант Егор Быковский

Руководитель проекта И. Серёгина

Корректоры М. Миловидова, С. Чупахина

Компьютерная верстка А. Фоминов

Дизайнер обложки Ю. Буга

Иллюстрация на обложке В. Платонов / www.bangbangstudio.ru

Издание подготовлено в партнерстве с Фондом некоммерческих инициатив «Траектория» (при финансовой поддержке Н.В. Каторжнова).

Фонд поддержки научных, образовательных и культурных инициатив «Траектория» (www.traektoriafdn.ru) создан в 2015 году. Программы фонда направлены на стимулирование интереса к науке и научным исследованиям, реализацию образовательных программ, повышение интеллектуального уровня и творческого потенциала молодежи, повышение конкурентоспособности отечественных науки и образования, популяризацию науки и культуры, продвижение идей сохранения культурного наследия. Фонд организует образовательные и научно-популярные мероприятия по всей России, способствует созданию успешных практик взаимодействия внутри образовательного и научного сообщества.

В рамках издательского проекта Фонд «Траектория» поддерживает издание лучших образцов российской и зарубежной научно-популярной литературы.

First published in Great Britain by Simon & Schuster UK Ltd, 2015

Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).

* * *

Посвящается Розали

Птицы не парят в безветрие.

Уилбур Райт

Пролог

И в древности, и в Средние века человек мечтал о полетах в небо, о том, чтобы парить в синеве подобно птице. В 875 году один гениальный сумасшедший испанец прославился тем, что покрыл себя перьями, чтобы превратиться в птицу и взлететь. Другие мастерили крылья собственной конструкции и прыгали с крыш и башен – в Константинополе, Нюрнберге, Перудже; некоторые разбивались насмерть. Ученые монахи делали чертежи на бумаге. Леонардо да Винчи начал серьезные исследования в этой области примерно в 1490 году. Он чувствовал, что ему предначертано судьбой изучать полеты, и рассказывал о детском воспоминании, когда к его колыбели подлетел коршун.

Что касается братьев Уилбура и Орвилла Райт из Дейтона, штат Огайо, то для них авиация началась с игрушки из Франции, маленького «вертолета», который принес домой их отец, епископ Милтон Райт, убежденный сторонник образовательной ценности игрушек. Плод фантазии французского экспериментатора Альфонса Пено, вертолет представлял собой всего лишь палочку с двумя пропеллерами и резиновыми лентами и стоил, вероятно, не больше 50 центов. «Смотрите, мальчики», – сказал епископ, пряча нечто в руках. Когда он отпустил это, оно взлетело к потолку. Они назвали эту вещицу «летучей мышью».

Ида Палмер, первая учительница Орвилла в начальной школе, вспоминала, как тот, сидя за партой, возился с какими-то деревяшками. На вопрос, чем он занимается, Орвилл ответил, что делает машину вроде той, на которой они вместе с братом когда-нибудь поднимутся в воздух.

Часть I

Глава 1
Начало

Если бы я давал совет молодому человеку о том, как ему добиться успеха в жизни, я сказал бы ему: найди хороших отца и мать и начни жизнь в Огайо.

Уилбур Райт

I.

На этой фотографии, как и на всех фото, где братья сняты вместе, они сидят рядом на ступеньках заднего крыльца фамильного дома Райтов на маленькой боковой улочке западной окраины Дейтона. Фотография относится к 1909 году – это пик их славы. Уилбуру 42 года, Орвиллу – 38. Уилбур сидит с бесстрастным выражением лица, глядя несколько в сторону, как будто думает о чем-то своем, и, скорее всего, так и есть. Он поджар, почти костляв, с длинным носом и вытянутым подбородком, гладко выбрит и лыс. На нем однотонный темный костюм и ботинки с высокой шнуровкой – примерно как у их отца-священника.

Орвилл пристально смотрит прямо в объектив фотоаппарата и сидит, небрежно закинув ногу на ногу. Выглядит он немного плотнее и моложе брата, его волосы заметно гуще, вдобавок он носит аккуратно подстриженные усы. Костюм Орвилла светлее и сшит значительно лучше, на ногах яркие носки в клетку и ботинки, украшенные накладками из кожи. Клетчатые носки – это, по всей видимости, максимум легкомыслия, который могла себе позволить мужская часть семейства Райт. В этой позе выделяются также руки Орвилла, руки очень умелые: к тому моменту, когда была сделана фотография, они уже успели заметно изменить наш мир.

Если судить по выражению лиц братьев, чувство юмора им не свойственно, хотя едва ли это было так. Просто оба не любили фотографироваться. «По правде говоря, – написал один репортер, – с фотокамерой братья не дружили». Но что самое нехарактерное для них в этих позах – они сидят, ничего не делая. Безделью Райты не предавались почти никогда.

Жителям Дейтона было известно, что Уилбур и Орвилл весьма замкнуты, очень трудолюбивы и никогда не расстаются. Они «неразделимы как близнецы», говорил их отец, и «крайне необходимы» друг другу.

Они жили в одном доме, вместе работали, вместе ели, держали деньги на общем банковском счету, даже «думали вместе», как говорил Уилбур. Глаза их были одинакового серо-голубого цвета, хотя у Орвилла посажены ближе и взгляд не такой пронизывающий. Даже писали братья почти одинаковым почерком – прямым и разборчивым, а их голоса были так похожи, что человек, находившийся в соседней комнате, не понимал, кто из них говорит.

Орвилл всегда заметно лучше одевался, но Уилбур с его ростом в 178 см был выше брата на 2,5 см и – как бы сказать – походил скорее на француза, чем на дейтонца. Женщины находили его несколько загадочным и довольно привлекательным.

Оба любили музыку: Уилбур играл на аккордеоне, Орвилл – на мандолине. Во время работы они порой одновременно насвистывали или напевали одну и ту же мелодию. И тот и другой были очень привязаны к дому. Оба любили готовить. Орвилл делал печенье и сладости, а Уилбур гордился своими соусами и в Рождество или День благодарения настаивал, что будет отвечать за фарш для индейки.

Подобно отцу и их сестре Кэтрин, братья были чрезвычайно энергичны и много работали – каждый день, кроме воскресенья. Таков был их образ жизни: трудиться и на работе, и дома – над «усовершенствованиями». Труд был их убеждением, и лучше всего они себя чувствовали, работая совместно над своими проектами на общем верстаке высотой по пояс, в фaртуках, защищающих их костюмы и галстуки.

Они отлично уживались друг с другом: каждый из них знал, чем другой может помочь, чтобы решить проблему, каждый был давно знаком с сильными и слабыми сторонами другого, но между ними существовало негласное понимание того, что Уилбур, будучи старше на четыре года, являлся старшим членом партнерства.

Не всегда все шло гладко. Они могли быть очень требовательны и критичны друг к другу, споры доходили до того, что один высказывал другому «нечто ужасное». Порой горячий спор длился час, а то и больше, а они не могли ни на шаг приблизиться к согласию, если только кто-то не менял свою первоначальную позицию.

Часто говорили, что ни один из них никогда не изменял себе – это качество высоко ценили в Огайо. Они не только не хотели популярности, но делали все возможное, чтобы избежать ее. И, даже добившись славы, остались скромными людьми.

Однако некоторые различия между ними все же были, иногда хорошо заметные, иногда – не очень. Так, если Орвилл ходил как большинство других людей, то Уилбура отличали стремительная походка и длинные шаги, он «был чрезвычайно активен» и сильно жестикулировал, когда хотел что-либо подчеркнуть. Также Уилбур был более серьезен, усерден и вдумчив. Он помнил все, что когда-либо видел или слышал, не говоря уже о том, что читал. «У меня вообще нет памяти, – откровенно говорил Орвилл, – а он никогда ничего не забывает».

Способности к сосредоточению у Уилбура были таковы, что некоторые считали его немного странным. Он мог полностью отключиться от окружающего. «Самое сильное впечатление от Уилбура Райта, – рассказывал один из его одноклассников, – заключается в том, что это человек, живущий в основном в своем собственном мире». Каждое утро он выходил из дома без шляпы, погруженный в свои мысли, чтобы через пять минут вернуться за ней.

По общему мнению, Уилбур был человеком «необычным» и ни при каких обстоятельствах не терял хладнокровия, «никогда не выходил из себя», как с гордостью говорил его отец. Он был прекрасным оратором и блестящим автором, что не очень вписывается в образ такого молчаливого человека, очень неохотно выступавшего публично. Но если он говорил, то его замечания были неизменно меткими и запоминающимися. В профессиональной корреспонденции, в бесчисленных проектах и докладах, которые он написал, а также в частной переписке его словарный запас и владение языком были на высочайшем уровне, в значительной мере благодаря стандартам, которые установил его отец. Это была крайне важная сторона дарования Уилбура, если принять во внимание достижения его самого и брата.

«Уилл, кажется, получает наслаждение от "писанины", поэтому я переложил эту часть работы полностью на его плечи», – объяснял Орвилл. Однако на самом деле он тоже очень любил писать, но в первую очередь членам семьи. Его письма к сестре Кэтрин полны юмора и вдохновения. То обстоятельство, что поначалу Уилбур писал почти все деловые письма от первого лица, словно он работал в одиночку, кажется, нисколько не волновало Орвилла.

Из них двоих он был более спокойным. Разговорчивый и веселый дома, на людях Орвилл становился болезненно застенчивым. В какой-то степени он унаследовал это свойство от покойной матери и всегда отказывался от любой публичной роли, предоставив это Уилбуру. И все же по натуре он был более веселым, оптимистичным и предприимчивым человеком, а его удивительная изобретательность очень многое дала их проектам.

В то время как Уилбура мало волновало, что могли сказать или подумать о нем другие, Орвилл был очень чувствителен к любой критике или насмешке. Кроме того, у него случалось то, что в семье называли «странными приступами»: когда он слишком уставал или чувствовал себя обиженным, то становился капризным и раздражительным.

На многолюдных собраниях именно Уилбур привлекал всеобщее внимание, даже если почти не разговаривал. «Мистер Орвилл Райт, – писал один наблюдатель, – напротив, не обладал выдающейся индивидуальностью. Иначе говоря, ваш взгляд не выделял его из толпы в той же степени, в какой он непроизвольно обращался на мистера Уилбура».

Подобно своему отцу, братья всегда были настоящими джентльменами, учтивыми и вежливыми. Они не пили крепких напитков, не курили, не играли в азартные игры и всегда были («независимо друг от друга», как любил говорить их отец) республиканцами. Кроме того, братья были холостяками – и, судя по всему, вполне сознательно. Орвилл любил говорить, что Уилбур должен жениться первым, потому что он старше. Уилбур оправдывался тем, что у него нет времени на жену. Окружающие считали, что он «боится женщин». Один из его коллег вспоминал, что Уилбур «ужасно нервничал», если рядом с ним находились молодые женщины.

Объединяли братьев, помимо всего прочего, общность целей и непреклонная решимость. Они считали, что следуют «предназначению».

Жили братья с отцом, священнослужителем, который часто бывал в отъездах по делам церкви, и сестрой Кэтрин. Она была на три года моложе Орвилла, веселая, привлекательная, весьма самоуверенная, самая коммуникабельная из всех троих детей, оставшихся в родительском доме, и единственная из всей семьи окончила колледж – в Оберлине, штат Огайо. Это произошло в 1898 году, поcле чего она вернулась в Дейтон и начала преподавать латынь в новой школе «Стил хай скул», где, как отмечал Орвилл, завалила на экзаменах большинство будущих первых людей города. Сама она говорила о тех, кого считала «неисправимо плохими» мальчиками, так: «Я подавила их остроумие в зародыше».

Стройная, подтянутая, в пенсне в золоченой оправе, с собранными в пучок темными волосами, она выглядела как настоящая школьная учительница. Сама себя Кэтрин называла «коротышкой», потому что ее рост едва превышал 152 см, но все, кто знал ее, понимали, каким влиянием она обладала. Живя в семье, состоящей из трех мужчин и одной женщины, она всегда отстаивала свою точку зрения. Кроме того, Кэтрин была самой жизнерадостной в семье, самой неутомимой и разговорчивой, и домочадцы очень любили ее за это. Она приглашала в дом подружек по колледжу и устраивала вечеринки. Из двоих братьев ближе она была с Орвиллом – у них была меньше разница в возрасте, они родились в один день, 19 августа, и в одном доме.

Острее реагируя на человеческие недостатки, чем ее братья, Кэтрин могла разгневаться. Когда Орвилл осваивал игру на мандолине, она нередко взрывалась. «Он расселся здесь и так бренчит на этой штуковине, что я просто не могу находиться дома!» – жаловалась она отцу. «Ты способная и добрая, – отвечал он ей. – И мне очень хочется, чтобы ты научилась держаться по-женски скромно и сдерживала свой нрав, потому что нрав – суровый хозяин».

Для своих друзей они были Уиллом, Орвом и Кэти. Между собой они называли Уилбура Улламом, Орвилла – Баббо или Бабсом, а Кэтрин – Штерхенс от немецкого слова Schwesterchen, что означает «сестричка». Двое старших детей в семье – братья Рейчлин и Лорин – были женаты и имели собственные семьи. Рейчлин переехал в Канзас и жил на ферме. Лорин, бухгалтер по профессии, его жена Нетта и их четверо детей Милтон, Ивонетта, Леонтина и Хорэс жили буквально за углом от дома номер 7 по Хоторн-стрит. Тот факт, что и Лорин, и Рейчлин сменили множество профессий, стараясь свести концы с концами и прокормить свои семьи, видимо, в значительной степени укрепил Уилбура и Орвилла в желании оставаться холостяками.

Их покойная мать, Сьюзан Кернер Райт, родилась в Вирджинии в семье тележника, немца по происхождению. Ее привезли на Запад ребенком. Дети описывали ее как женщину очень умную, ласковую и болезненно застенчивую. Когда после свадьбы она в первый раз пошла в бакалейную лавку и там ее спросили, кому доставить покупки, она забыла свою новую фамилию. Но она была веселой и сообразительной, а в своей семье – «просто гением», который может сделать все что угодно, и особенно игрушки, даже санки, такие же качественные, как в магазине.

«Она была очень понимающей [писала Кэтрин]. Она видела что-то необычное в Уилле и Орве, хотя любила нас всех. Она никогда не ломала ничего, что старались смастерить мальчики. Она подбирала любую мелочь, которую они бросали у нее на пути, и ставила на полку в кухне».

Техническая одаренность «мальчиков» – это они знали – досталась им от матери, так же как и застенчивость Орвилла. Ее смерть от туберкулеза в 1889 году стала для семьи тяжелейшим ударом.

Епископ Милтон Райт был любящим отцом, который постоянно давал детям толковые советы и имел собственное мнение обо всем. Среднего роста, с осанистой фигурой, он носил окладистую седую бороду, но брил усы и тщательно зачесывал редкие седые волосы на полысевшую макушку. Как и в случае с Уилбуром, характерное для него «угрюмое» выражение лица далеко не всегда отражало его настроение на данный момент, как и его взгляды на жизнь.

Милтон Райт родился в 1828 году в Индиане, в бревенчатой хижине, и вырос, впитав ценности и привычки, характерные для фронтира – зоны освоения Дикого Запада. О его матери по имени Кэтрин известно мало, а вот отец, Дэн Райт-младший, сын ветерана Войны за независимость, был в глазах мальчика героем. По рассказам Милтона, «он был серьезным, сдержанным, очень педантичным и страдал заиканием». Дэн Райт-младший слыл убежденным трезвенником, что редко встречалось на фронтире, и был человеком прямым и целеустремленным. Впрочем, все вышесказанное вполне подходило для описания как самого Милтона, так и Уилбура с Орвиллом.

В возрасте 19 лет Милтон стал прихожанином Церкви объединенных братьев во Христе – объединения протестантских церквей. Первую проповедь он прочитал в 22 года и был посвящен в духовный сан, когда ему исполнилось 24. Прослушав несколько курсов в маленьком колледже при церкви, он, однако, так и не завершил обучение. Основанная перед Гражданской войной, Церковь объединенных братьев твердо придерживалась нескольких принципов: она выступала за отмену рабства, предоставление гражданских прав женщинам и находилась в оппозиции масонству и его тайным методам, – и Милтон Райт всегда оставался верен своим убеждениям, о чем было известно всем, кто его знал.

Будучи проповедником, он путешествовал по городам и весям, на поездах и верхом, и повидал страну, как мало кто из его поколения. В 1857 году он отправился из Нью-Йорка в Панаму на пароходе, пересек Панамский перешеек по железной дороге, затем два года преподавал в церковной школе в Орегоне.

Милтон и Сьюзан поженились в округе Фейетт, штат Индиана, недалеко от границы с Огайо, в 1859 году и поселились в том же штате на ферме в Фэрмонте, где родились два их старших сына. В 1867 году они переехали в пятикомнатный деревянный фермерский дом в Миллвилле (Индиана), и именно там 16 апреля Сьюзан произвела на свет Уилбура (Уилбур и Орвилл получили имена в честь почитаемых их отцом религиозных деятелей, Уилбура Фиске и Орвилла Дьюи).

Спустя год семейство перебралось в Хартсвилл, Индиана, а еще через год, в 1869 году, – в Дейтон, где они приобрели только что отстроенный дом на Хоторн-стрит. Преподобный Милтон Райт получил место редактора в общенациональном еженедельнике Объединенных братьев, издававшемся в Дейтоне, что привело к значительному увеличению его годового дохода – с 900 до 1500 долларов.

В 1877 году, после того как Милтон был избран епископом и круг его обязанностей расширился еще больше, они со Сьюзан сдали дом в наем и перевезли семью в Сидар-Рэпидс (штат Айова). Отвечая теперь за весь церковный округ западнее реки Миcсиcипи, он занимался планированием и организацией конференций в районе от Миссисипи до Скалистых гор, проезжая за год тысячи километров. Еще через четыре года семья вновь переехала, на этот раз в Ричмонд (Индиана), где десятилетний Орвилл начал мастерить воздушных змеев для развлечения и на продажу, а Уилбур пошел в старшую школу. Лишь в 1884 году Райты смогли вернуться в Дейтон.

Население города составляло тогда около 40 000 человек, по этому показателю он занимал пятое место в Огайо и уверенно развивался. В городе построили новую больницу и новое здание суда, и он был впереди всей страны в области использования электрического уличного освещения. Шло строительство огромной новой публичной библиотеки в модном романском стиле. В течение ближайших нескольких лет будет построена новая школа, напоминающее по форме башню пятиэтажное кирпичное здание, которым мог бы гордиться любой университетский кампус. Как говорили в Дейтоне, это были здания, свидетельствующие о «приверженности чему-то большему, чем просто роскошь».

Лежащий в широкой холмистой пойме на восточном берегу излучины реки Майами, протекавшей через Юго-Западный Огайо, Дейтон расположен в 80 километрах севернее Цинциннати. Город начал строиться ветеранами Войны за независимость в конце XVIII века и назван в честь одного из основателей – Джонатана Дейтона, члена Конгресса от штата Нью-Джерси и одного из тех, чьи подписи стоят под Конституцией США. Но до появления железных дорог Дейтон развивался очень медленно.

Однажды в 1859 году лужайка перед старым зданием суда стала местом, где выступил с речью Авраам Линкольн. С исторической точки зрения это событие, имевшее место в Дейтоне, не представляло большого интереса. Однако в своей речи Линкольн с гордостью говорил о месте, где хорошо жить, работать и создавать семью – об Огайо в целом. Разве не Огайо был к тому времени родным штатом трех президентов Соединенных Штатов? И Томаса Эдисона? Другой достойный сын Дейтона, Уильям Хоуэллз, редактор журнала «Атлантик», писал, что жители Огайо – это идеалисты, которые «имели мужество мечтать»:

«Благодаря этому мужеству они добились того, что лучшее из мечтаний сбылось, и хорошо, что, несмотря на преобладающую в их характерах практичность и сухость, временами они становились энтузиастами и даже фанатиками».

Спустя много лет в одном из своих выступлений Уилбур заметил, что, если бы он давал совет молодому человеку о том, как преуспеть в жизни, он бы сказал: «Найди хороших отца и мать и начни жизнь в Огайо».

К 1884 году город все еще остро нуждался в новой железнодорожной станции, а большая часть улиц по-прежнему оставались немощеными, но перспективы будущего процветания казались яркими как никогда. Дело в том, что в Дейтоне была основана и успешно развивалась компания, занимавшаяся производством кассовых аппаратов. Скоро она превратилась в крупнейшего в мире производителя этого вида продукции. Епископ Райт знал, что его кочевая жизнь продлится еще полгода или даже больше. Но, как бы то ни было, Дейтон уже стал домом семейства Райт, и это обсуждению не подлежало.

Важной частью семейного образования в области географии, если не сказать даже в области поощрения любознательности детей, были длинные письма епископа, которые он писал во время своих поездок, зачастую прямо в поезде. Куда бы ни приводили епископа служебные дела, он неизменно демонстрировал любовь к своей стране и ее великолепию. Миннеаполис и Сент-Пол он называл городами «непостижимой величины в прекрасной местности, где выращивают пшеницу». Епископ писал с энтузиазмом, полный восхищения увиденным. Склоны гор западнее Мизулы1
Город на западе штата Монтана. – Прим. пер.

Так круты, что требуются три локомотива – два в голове и один в хвосте состава, сообщал он своим домочадцам. Его мир, а соответственно, и их мир рос и ширился. «Я прибыл сюда вчера, выехав без двадцати минут два ночи», – сообщал Милтон в письме, отправленном из городка Биггс (Калифорния).

«Вам следовало бы увидеть горы Сискию2
Горы на северо-западе Калифорнии и юго-западе Орегона. – Прим. пер.
Которые мы вчера пересекли по железной дороге. Мы поднялись довольно высоко и из-за крутых склонов проехали много миль, но уехали совсем недалеко. Проехав где-то около мили, мы возвращались на 200 футов от того места, где уже были, но оказывались на 175 футов выше. Миновали несколько туннелей, но не особенно длинных. Самым длинным был последний – на вершине. Это самый грандиозный пейзаж, который я видел, и самые крутые склоны, по которым я когда-либо перемещался».

Благодаря многим прочитанным книгам и наблюдениям, сделанным во время бесконечных путешествий, он приобрел неистощимый запас знаний, которые трансформировались в советы относительно того, что такое хорошо и что такое плохо, чего нужно остерегаться в жизни, к чему стремиться. Милтон читал нотации по поводу одежды, чистоплотности, экономии. Проповедовал дома о мужестве и хорошей репутации – он бы сказал, «о хорошем характере», – достойных целях и настойчивости. Частью отцовских обязанностей он полагал установление норм и правил.

«Считается, что молодые знают все лучше всех, а пожилые – это отсталые чудаки. Возможно, так оно и есть, но пожилые могут быть так же правы насчет новых изобретений, как молодые насчет старых ретроградов. Занимайтесь сначала делом, развлечения – потом, и это окупится. Что касается денег, то их у человека должно быть столько, чтобы он не был обузой для других».

Он считал обязательным для себя относиться ко всем троим детям, оставшимся жить в родительском доме, с одинаковым уважением и любовью, хваля каждого за его или ее таланты и участие в семейных делах. Но все-таки его любимцем был Уилбур, «свет его очей», по словам Кэтрин.

Однако тот же Уилбур был причиной величайших волнений. В юности он преуспевал во всем. Был прекрасным спортсменом, особенно отличаясь в американском футболе, катании на коньках и гимнастике, и великолепно учился. В год окончания школы в Дейтоне он имел оценки выше 90 по всем предметам – алгебре, ботанике, химии, английской литературе, геологии, геометрии и латыни. Шли разговоры о том, что он поедет учиться в Йельский университет.

Однако все эти планы рухнули, когда во время игры в хоккей на льду замерзшего озера за зданием приюта для солдат-инвалидов Гражданской войны Уилбур получил по лицу удар клюшкой, которым ему выбило почти все зубы верхней челюсти.

Сложно определить точно, что там произошло: судить об этом можно лишь на основании той небогатой информации, которая дошла до нас. Но есть один интересный факт. Согласно записи в дневнике епископа Райта, сделанной много лет спустя, в 1913 году, «человеком, который держал в руках клюшку, нанесшую удар, был один из самых известных преступников в истории Огайо, Оливер Крук Хоу», казненный в 1906 году за убийство матери, отца и брата. Кроме того, считается, что он убил еще по меньшей мере десять человек.

Во времена, когда случилось это происшествие на хоккейной площадке, Хоу жил всего в двух кварталах от Райтов. Ему было 15 лет, то есть он был на три года моложе Уилбура, но ростом и весом со взрослого мужчину и имел репутацию местного хулигана. После его казни газета «Дейтон джорнал» напишет: «Оливер всегда желал причинять другим боль или по меньшей мере неудобства».

Мы не знаем, был ли удар случайным или намеренным. Однако известно, что тогда Оливер работал в аптеке на 3-й Западной улице, и аптекарь, желая помочь ему снять боль, которую причиняли гниющие зубы, давал ему популярное в те годы средство «кокаиновые капли от зубной боли». Юный Хоу очень быстро впал в зависимость от этого лекарства и алкоголя, и его поведение стало настолько неконтролируемым, что его пришлось на несколько месяцев поместить в дейтонский приют для умалишенных.

Уилбур несомненно знал Оливера Хоу. Однако неизвестно, насколько хорошо. Неизвестно также, хотел ли Хоу отплатить Уилбуру за что-либо или просто находился под воздействием наркотиков. Кроме краткого упоминания в дневнике епископа Райта, ни в семейной переписке Райтов, ни в воспоминаниях нет никаких сведений ни о происшествии, ни о том, как оно повлияло на Уилбура. Видимо, семья сочла нужным забыть этот неприятный случай и он остался лишь в укромном уголке памяти Уилбура. Но, несомненно, происшествие на катке изменило его жизнь.

В течение многих недель он страдал от мучительных болей лица и челюсти, затем ему пришлось вставить искусственные зубы. Травма повлекла за собой серьезные проблемы с пищеварением, учащенное сердцебиение и приступы депрессии, которые длились все дольше и дольше. Семья все больше беспокоилась. Разговоры о Йеле прекратились. Слабая здоровьем мать заботилась об Уилбуре как могла, но ее собственное состояние становилось все хуже, поэтому он начал присматривать за ней.

«С такой сыновней преданностью мало что может сравниться», – писал епископ. Он считал, что благодаря Уилбуру жизнь матери была продлена по меньшей мере на два года. По утрам она обычно чувствовала в себе достаточно сил, чтобы спуститься с посторонней помощью на первый этаж, но вечером Уилбур должен был относить ее наверх.

Брат Лорин был, кажется, единственным из всех, кто разочаровался в Уилбуре. «Чем занимается Уилл? – писал он Кэтрин из Канзаса, куда уехал попытать счастья. – Он же должен что-то делать. Он по-прежнему повар и горничная?»

Уилбур оставался затворником, в большей или меньшей степени привязанным к дому, в течение трех лет – и в этот период он начал читать так много, как никогда раньше.

Дом Райтов, средоточие жизни семьи, с виду и по размерам был скромным. Он располагался в сравнительно небогатом районе. Подобно большей части улиц Дейтона, Хоторн-стрит оставалась немощеной вплоть до начала нового века. Дом номер 7 с двумя липами и каменной коновязью перед ним представлял собой узкое белое каркасное строение и ничем не выделялся среди других зданий на улице. Обращало на себя внимание лишь затейливое крыльцо с верандой, которое построили братья.

В доме было семь комнат – три внизу, четыре наверху, все очень маленькие. Лишь 60 сантиметров отделяли дом Райтов от соседнего дома номер 5, примыкавшего к нему с северной стороны. Протиснуться между строениями можно было только боком.

Братьям было уже хорошо за 20, когда в доме появился водопровод. Каждую неделю мылись, сидя в бадье с горячей водой: ее ставили на полу в кухне и опускали занавески. На улице были открытый колодец, деревянный насос для подъема воды из него, туалет и каретный сарай. Электричества в доме не было, но имелось газовое отопление и освещение. Еду готовили на плите, которую топили дровами. Общая стоимость дома и имущества составляла примерно 1800 долларов.

Парадная дверь открывалась с крыльца в небольшую переднюю, но обычно все входили и выходили через боковую дверь на веранде, которая вела в большую гостиную. Если идти отсюда, то передняя была справа, а столовая и кухня – слева. По узкой, покрытой ковровой дорожкой лестнице можно было попасть наверх, в спальни.

Недорогая обстановка первого этажа была в викторианском стиле – такую в те времена можно было найти в большинстве домов Огайо, да почти и всей страны: тюлевые занавески на окнах в передней, необитые деревянные кресла-качалки, часы производства фирмы «Гилберт» на каминной полке, которые били каждые полчаса и час, дубовый буфет с зеркалами в столовой. Благодаря высоким потолкам, скромным размерам и простоте обстановки комнаты казались не такими крошечными, какими были на самом деле.

Наверху имелось только самое необходимое – кровати, комоды и ночные горшки. Исключение составляли лишь книжный шкаф и стол со сдвижной крышкой в спальне епископа, расположенной в передней части дома, выходящей на улицу. Уилбур спал в средней комнате, Орвилл и Кэтрин – в комнатах в задней части дома. Из-за того что тепло исходило только из газовых каминов на первом этаже, в холодную погоду двери в спальни приходилось держать широко открытыми.

Всего лишь в нескольких кварталах от дома проходила железная дорога, поэтому свистки паровозов были обычным звуковым сопровождением по ночам во все времена года. Запах дыма из паровозных топок был запахом дома.

Полистать книгу

О книге
Об авторе
Рецензии (2)
Отзывы

Цитата

20 июля 1969 года Нил Армстронг, еще один американец, выросший в Западном Огайо, ступил на лунную поверхность. При себе он имел маленький кусочек парусины с крыла «Флайера» 1903 года, взятый в память о братьях Райт.

О чем книга Дэвида Маккалоу «Братья Райт. Люди, которые научили мир летать»

В начале ХХ века человечество охватила «летная лихорадка» - страстное стремление воплотить, наконец, в жизнь многовековую мечту об управляемом полете. Правительства США и стран Европы тратили огромные суммы на программы по созданию первого летательного аппарата с мотором. А в это время в небольшом американском городке в штате Огайо два сына местного епископа на собственные небольшие средства строили свою летающую машину. История о том, как скромные владельцы велосипедной мастерской, не окончившие даже колледжа, сконструировали и испытали первый в мире управляемый самолет, рассказанная лауреатом Пулитцеровской премии, обладателем Национальной книжной премии США Дэвидом Маккаллоу.

Орвилл и Уилбур Райт заинтересовались полетами после знакомства с детской французской игрушкой, похожей на «вертолет» с двумя пропеллерами и резиновой лентой. Любопытство, пытливость ума, чтение книг и страсть к полетам помогли братьям Райт сконструировать первый управляемый самолет.

Из книги, полной биографических и исторических подробностей, читатель узнает, как братья Райт наблюдали за птицами и почему этот опыт оказался необходимым при испытании первых планеров в неприметном Китти Хок на Внешних отмелях, как неудачи только подтолкнули к окончательной решимости летать и как четыре полета на «Флайере» в декабре 1903 года изменили ход истории человечества.

Почему книга «Братья Райт» достойна прочтения

содержит факты из жизни семьи Райт и сведения о главных мировых технических достижениях и патентах конца IХ – начала ХХ вв.;
в книге использованы письма, дневники, журналы, документы, собранные из Библиотеки Конгресса;
описана история авиастроения, приведены примеры экспериментов братьев Райт: как они конструировали первые летательные машины и что из этого получилось;
эта книга рассказывает об увлеченных людях, эпохе изобретений и о том, как одна мечта может перевернуть всю историю человечества;
бестселлер The New York Times и в разделе «История авиации» Amazon.

Об авторе

Дэвид Маккалоу - американский писатель, автор свыше десяти книг, историк и лектор . Изучал английскую литературу в Йельском университете. Дважды был удостоен Пулитцеровской премии и дважды - Национальной книжной премии. Также получил за свои заслуги Президентскую медаль Свободы, высшую награду США для гражданских лиц.

Дэвид Маккаллоу. Люди, которые научили мир летать
Перевод с англ. Михаил Витебский.
Издательство Альпина нон-фикшн, 2017.

Уилбур уселся за маленький письменный стол с наклонной крышкой, стоявший в передней гостиной, чтобы написать письмо, которое окажется одним из важнейших в его жизни. На самом деле, если принять во внимание то, что произошло в результате, получается, что это было одно из важнейших писем в истории. Написанное четким почерком Уилбура и адресованное в Смитсоновский институт в Вашингтоне, оно уместилось на двух листках фирменной голубой бумаги «Велосипедной компании Райтов»:

«Я интересуюсь проблемой полетов еще с тех пор, как ребенком построил несколько планеров разных размеров по образу и подобию аппаратов Кейли и Пено, — начал он. (Сэр Джордж Кейли, блестящий английский баронет и пионер аэронавтики, придумал игрушечный летательный аппарат, очень похожий на «вертолет» Альфонса Пено, подаренный братьям епископом Райтом.) — Мои наблюдения с тех пор лишь убедили меня в том, что полет человека возможен и реален… Я намерен начать систематически изучать предмет в качестве подготовки к практической работе, которой надеюсь уделить время, остающееся от моих основных занятий. Я хотел бы получить работы по этой тематике, опубликованные Смитсоновским институтом, а также, если возможно, список других напечатанных работ на английском языке».

Получив от помощника секретаря Смитсоновского института Ричарда Рэтбана список книг и богатый набор работ самого Смитсоновского института, посвященных авиации, Уилбур и Орвилл всерьез взялись за их изучение.

Особенно полезными оказались труды Октава Шанюта, прославленного американского железнодорожного инженера французского происхождения, который превратил конструирование планеров в свою специальность, и Сэмюела Пирпонта Лэнгли, знаменитого астронома и главы (секретаря) Смитсоновского института. В прошлом директор обсерватории Аллегейни в Питтсбурге и профессор астрономии и физики Западного университета Пенсильвании, Лэнгли был одним из самых уважаемых в стране ученых.

Результатом его усилий последних лет, подкрепленных солидным финансированием со стороны Смитсоновского института, стал странный на вид, приводимый в движение паровым двигателем беспилотный «аэродром», как он его называл. В передней и задней частях аппарата располагались V-образные крылья, которые придавали ему вид исполинской стрекозы. Аппарат был запущен в 1896 году, в год смерти Лилиенталя, с помощью катапульты, установленной на крыше баржи на реке Потомак, и, прежде чем упасть в воду, пролетел почти километр.

Помимо Лилиенталя, Шанюта и Лэнгли многие знаменитые инженеры, ученые и мыслители XIX века работали над решением проблемы управляемых полетов. Среди них — сэр Джордж Кейли, сэр Хайрем Максим (изобретатель знаменитого пулемета), Александр Грэм Белл и Томас Эдисон. Преуспеть не удалось никому. По имеющимся сведениям, Хайрэм Максим потратил 100 000 долларов из собственных средств на разработку и постройку гигантского, приводимого в движение паровым двигателем, неуправляемого летательного аппарата, который разбился при взлете.

Тем временем французское правительство потратило примерно такие же средства на оснащенный паровым двигателем летательныйаппарат, построенный французским инженером-электриком Клеманом Адером. Результат оказался таким удручающим, что проект закрыли. Правда, Адер успел дать аппарату французское название avion (самолет). Помимо затрат на летные эксперименты, риска унизительной неудачи, травмы и, конечно, гибели постоянно существовала угроза подвергнуться насмешкам: пионеров авиации нередко воспринимали как сумасшедших или фантазеров — и во многих случаях вполне обоснованно.

Еще за полвека до того, как братья Райт приступили к своим исследованиям, потенциальные «завоеватели воздуха» и их странные или детские, как их называли в прессе, летательные аппараты постоянно служили поводом для трагикомических описаний. В 1850-х годах один изобретательный французский инженер придумал аппарат, состоящий из стула, двух крыльев, прикрепленных к спине, и огромного зонта. (Осталось неясным, обладал ли зонт «подъемной силой» или использовался для создания тени.) В 1870-х некий Чарльз Дайер из Джорджии представил летательный аппарат в форме утки. В 1890-х газета «Сан-Франциско кроникл» в обзоре по этой теме описала «помешанного на летательных аппаратах» как человека, который с возрастом глупеет до достижения стадии «слабоумия».

Среди более тщательно проработанных новых идей, присланных в Патентное ведомство США на утверждение, был гигантский, напоминавший рыбу аппарат, названный «аэростат», с корпусом из листового алюминия и веерообразным хвостом. Статья в «Вашингтон пост» сообщала, что он «держится в воздухе благодаря расположенным вдоль его корпуса крыльям, его наклон контролируется с помощью рулевого колеса, так что он может подниматься и опускаться по усмотрению [пилота]. Аппарат двигается вперед благодаря серии взрывов в задней части — небольшие гранулы нитроглицерина автоматически подаются в форсунку, открытую назад, и подрываются с помощью электричества».

«Непреложный факт, однако, состоит в том, — категорически подытоживала «Вашингтон пост», — что человек летать не может».

Но все насмешки в прессе и в разговорах превзошло комическое стихотворение «Дариус Грин и его летательный аппарат». (Darius Green and his Flying Machine). Его автором был популярный поэт из Новой Англии Джон Троубридж. Стихотворение оставалось любимым номером на публичных чтениях и во время семейных праздников по всей стране на протяжении более чем 30 лет. Дариус — туповатый сельский подросток, которому в голову пришла мысль: почему «птицы могут летать, а я нет? Разве могут синяя райская птица или чибис быть умнее нас?» Спрятавшись на сеновале, он втайне от всех принимается за работу:

…Наперсток и нитки,

Воск и молоток, пряжка и винт

И всякие другие предметы, которые нужны изобретателю.

Пара летучих мышей в качестве образца — они такие интересные!

Горшок с древесным углем и кузнечные мехи,

Проволока и несколько старых зонтов,

Верх от кареты для крыльев и хвоста,

Части сбруи, ремни и бечевки

И сотни других вещей.

Когда Дариус наконец спрыгнул с сеновала со своим творением и упал, оно превратилось в кучу мусора: перепутанные веревки, сломанные рейки и крылья и всякая всячина. Мораль стихотворения — «занимайся своим делом».

Но все это ничуть не обескураживало Уилбура и Орвилла Райтов. Им мешало лишь то, что они не имели законченного высшего образования, полноценной технической подготовки, опыта работы с кем-либо, кроме как друг с другом, а также высокопоставленных друзей, финансовой поддержки, правительственных субсидий. У них были только собственные небольшие средства. Кроме того, существовала реальная угроза погибнуть, как Отто Лилиенталь.

В статье в журнале «Космополитен», опубликованной за несколько лет до гибели Лилиенталя, Сэмюел Лэнгли подчеркивал, что люди, отваживающиеся летать, должны пользоваться таким же вниманием и уважением, как те, кто рискует своими жизнями ради других полезных целей. Однако сам Лэнгли и Октав Шанют в силу возраста такому риску не подвергались.

Тем не менее это было время инноваций, изобретений и всевозможных новых идей. Джордж Истмен представил публике ящичную фотокамеру «кодак» Исаак Зингер — первую электрическую швейную машинку, компания «Отис» — первый в мире лифт. Появились первая безопасная бритва, первая мышеловка, первый автомобиль, построенный в Америке, — и все это произошло в те десять лет, когда Орвилл запускал свою типографию, а Уилбур преодолевал кошмар добровольного затворничества.

Надо cказать, что в городе царила атмосфера, в которой изобретательство и производство были основой образа жизни. Примерно в это же время, как раз перед наступлением нового столетия, Дейтон, по данным Патентного ведомства Соединенных Штатов, занимал первое место в стране по количеству новых патентов относительно численности населения. В городе появлялись и росли новые фабрики, выпускавшие железнодорожные вагоны, кассовые аппараты, швейные машины и винтовочные стволы. Например, «Дэвис Сьюинг машин компани» выпускала на заводе, корпус которого растянулся на полтора километра, 400 швейных машин в день. Кроме того, в городе работали сотни мелких цехов и мастерских, где производились хомуты, корсеты, мыло, рубашки, метлы, тележные колеса, грабли, пилы, картонные коробки, пивные бочки и халаты, не говоря уже о велосипедах.

История двух братьев Райт, построивших первый в мире летающий само лет, — это история невероятного упорства и таланта, которые почти неизбежно конвертируются в успех. Вместо того чтобы писать о самолете, Дэвид Маккалоу написал захватывающую историю о людях, умеющих быть первопроходцами.

Егор Быковский,

журналист, радиоведущий, зав. редакцией ТАСС-Наука

Если бы братья Райт могли сформулировать в три слова уроки всей своей жизни, они бы сказали: «Читай, создавай, экспериментируй». Чтение не только дает базу знаний, но и вдохновляет примером и опытом предшественников. Отто Лилиенталь вдохновил братьев Райт, а теперь их переведенное жизнеописание может заряжать уверенностью в себе и российских мечтателей, и экспериментаторов.

Виталий Егоров,

популяризатор космонавтики

«Братья Райт» Дэвида Маккалоу — это рассказ о двух братьях и одном невероятном событии в истории Америки. Он также найдет отклик в сердцах тех, кто глубоко верит в силу технологий, которые меняют жизнь — и ломают сопротивление всему новому.

Сундар Пичаи,

генеральный директор Google

Цитата

О чем книга Дэвида Маккалоу «Братья Райт. Люди, которые научили мир летать»

В начале ХХ века человечество охватила «летная лихорадка» — страстное стремление воплотить, наконец, в жизнь многовековую мечту об управляемом полете. Правительства США и стран Европы тратили огромные суммы на программы по созданию первого летательного аппарата с мотором. А в это время в небольшом американском городке в штате Огайо два сына местного епископа на собственные небольшие средства строили свою летающую машину. История о том, как скромные владельцы велосипедной мастерской, не окончившие даже колледжа, сконструировали и испытали первый в мире управляемый самолет, рассказанная лауреатом Пулитцеровской премии, обладателем Национальной книжной премии США Дэвидом Маккаллоу.

Почему книга достойна прочтения

· содержит факты из жизни семьи Райт и сведения о главных мировых технических достижениях и патентах конца IХ - начала ХХ вв.;

· в книге использованы письма, дневники, журналы, документы, собранные из Библиотеки Конгресса;

· описана история авиастроения, приведены примеры экспериментов братьев Райт: как они конструировали первые летательные машины и что из этого получилось;

· эта книга рассказывает об увлеченных людях, эпохе изобретений и о том, как одна мечта может перевернуть всю историю человечества;

· бестселлер The New York Times и в разделе «История авиации» Amazon.

Дэвид Маккалоу — американский писатель, автор свыше десяти книг, историк и лектор. Изучал английскую литературу в Йельском университете. Дважды был удостоен Пулитцеровской премии и дважды — Национальной книжной премии. Также получил за свои заслуги Президентскую медаль Свободы, высшую награду США для гражданских лиц.